«ОБ УКРЕПЛЕНИИ НАЧАЛ ВЕРОТЕРПИМОСТИ»

Именной Высочайший указ имп. св. Николая II Александровича, данный в праздник Пасхи, 17 апр. 1905 г., Сенату и положивший начало изменению отношения Российского гос-ва к старообрядчеству и неправославным конфессиям. Указ состоял из 17 пунктов, наиболее важным из них был 1-й, в к-ром провозглашалось, что отпадение от Православия в к.-л. иное христ. исповедание или вероучение не должно более преследоваться и повлечь за собой невыгодные последствия; причем отпавший от Православия по достижении совершеннолетия признавался принадлежащим к тому вероисповеданию, которое для себя избрал. Следующие 3 пункта разъясняли этот основной тезис. Так, 2-й пункт касался «семейного вопроса»: признавалось, что несовершеннолетние дети в случае перехода одного из супругов «в другое вероисповедание» должны оставаться в прежней вере, «исповедуемой другим супругом». Если же оба супруга меняли вероисповедание, то дети до 14 лет следовали новой вере родителей, дети старше 14 лет принадлежали прежней конфессии. Т. к. в указе не назывались конкретные христ. вероисповедния, то, следов., имелось в виду и Православие. Пункт 3 касался крещеных «инородцев», в большинстве своем сравнительно недавно обращенных из язычества: теперь гос-во не мешало им в случае желания возвратиться к религии предков. Указ разрешал также христианам всех исповеданий крестить принимаемых на воспитание подкидышей по обрядам своей веры.

Отдельные пункты указа касались правового положения старообрядцев - как поповцев, так и беспоповцев. Пункт 5-й требовал на законодательном уровне установить различие между вероучениями, ранее характеризовавшимися одним словом «раскол». После 17 апр. 1905 г. гос-во стало разделять старообрядческие согласия, сектантские объединения и последователей «изуверских учений, сама принадлежность к коим наказуема в уголовном порядке». Последователям старообрядческих толков и согласий, приемлющих основные догматы правосл. Церкви, присваивалось наименование «старообрядцы» (взамен прежнего - «раскольники»). Они уравнивались в правах с представителями инославия в отношении брака с представителями РПЦ. Распечатывались старообрядческие молитвенные дома, ранее закрытые властью в адм. порядке.

В учебных заведениях инославных христ. вероучений, в к-рых преподавался Закон Божий, допускалось употребление «природных языков» учащихся; преподавать его должны были духовные лица соответствующего исповедания, и лишь при их отсутствии - светские лица той же веры.

Специально оговаривалась и необходимость пересмотра «важнейших сторон религиозного быта лиц магометанского исповедания» (см. Ислам), а также положения о ламаистах (см.: Буддизм), к-рые в офиц. актах перестали именоваться идолопоклонниками и язычниками.

При этом указ не затрагивал положения иудеев (см. Иудаизм раввинистический), не разрешал переход в нехрист. вероисповедания и не допускал вневероисповедного состояния.

В последнем, 17-м пункте говорилось о необходимости привести в действие положения Комитета министров «о порядке выполнения пункта шестого Указа от 12 Декабря минувшего года». Пункт 6 «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка» гласил о неуклонном желании самодержца охранять терпимость в делах веры (См.: 3 ПСЗ. 1908. Т. 25. С. 257-258). Т. о., указ от 12 дек. 1904 г. послужил юридическим основанием для начала работ, завершившихся публикацией указа 17 апр. 1905 г.

В связи с тем что прежние привилегии РПЦ были сохранены, Церковь не только не участвовала в подготовке указа, но и не была заблаговременно информирована о его утверждении императором. Лишь наиболее дальновидные церковные иерархи, следившие за развитием политической ситуации в стране, еще до обнародования указа предупреждали о том, что он может тяжело отразиться на положении РПЦ, мн. десятилетия пользовавшейся прямой гос. защитой. Так, 17 февр. 1905 г. ректор СПбДА еп. Ямбургский Сергий (Страгородский) на молебне, проведенном в день основания академии, утверждал: «...ни для кого не секрет, что мы находимся, может быть, накануне объявления полной свободы вероисповедания», и предупреждал, что противникам Церкви развязываются руки и они несомненно поведут борьбу против Православия. «В духовной жизни нашего Отечества от этого необходимо ожидать великих потрясений и перемен,- говорил еп. Сергий,- и положение нашей Православной Церкви должно измениться самым существенным образом» (Патриарх Сергий (Страгородский): Pro et contra: Антология. СПб., 2017. С. 77-78).

К наиболее тяжелым последствиям для Православия закон привел в зап. областях империи, где традиционно были сильны позиции католич. духовенства. Возможность перехода из Православия в др. христ. конфессию и отсутствие при этом к.-л. юридических ограничений привели к резкому ухудшению религ. ситуации. По воспоминаниям митр. Евлогия (Георгиевского), в 1905 г. епископа Холмского, в Западном крае «все деревни были засыпаны листовками, брошюрами с призывом переходить в католичество»; распространялись слухи о переходе в католичество императора и прав. Иоанна Кронштадтского (Сергиева). Пытаясь выработать методы противодействия католич. пропаганде (усилившейся после обнародования указа), еп. Евлогий созвал епархиальный съезд с участием мирян. На съезде было принято предложение об отправке делегации в С.-Петербург. В столице Холмский архиерей встретился с обер-прокурором Синода К. П. Победоносцевым, к-рый откровенно признался ему, что обер-прокуратура «не предусмотрела» необходимости заранее сообщить духовенству о готовившемся законе. Холмская делегация во главе с архиереем была принята царской четой. Услышавший рассказы о религ. смуте, вызванной обнародованием закона о свободе вероисповедания, имп. Николай II, по воспоминаниям владыки, со скорбью сказал: «Кто бы мог подумать! Такой прекрасный указ - и такие последствия...» (Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни. М., 1994. С. 140-141, 146). По мнению критиков «справа», указ «О. у. н. в.» не только усложнял правосл. пастырям решение религ. задач, заставляя бороться с католич. пропагандой, до тех пор сдерживавшейся силой власти, но и ослаблял политические позиции имперских властей в Зап. крае. Об этом ярко свидетельствовала статья редактора-издателя газ. «Московские ведомости» В. А. Грингмута о Подляшье (приграничная с польск. территорией местность), к-рое после выхода указа «О. у. н. в.» особенно подверглось «яростной полонизации». Автор утверждал, что в Западном крае ущемлялась правосл. вера и торжествовал католицизм. По мнению Грингмута, все это совершалось «во имя «веротерпимости», во имя «религиозной свободы!»» (Грингмут [В. А.] Кризис православия // Моск. вед. 1905. 9 мая. С. 1-2). Эта статья была специально послана имп. Николаю II в надежде инициировать корректировки указа, т. к. его положения вели к ослаблению рус. влияния в местах, где большинство составляли не православные, а католики. Вину за принятие этого указа возлагали на либеральное крыло в правительстве. Так, хозяйка «правого» политического салона, супруга старосты Исаакиевского собора А. В. Богданович, по словам члена Гос. совета А. С. Стишинского, утверждала, «что виновен в указе о веротерпимости Витте» (Богданович А. В. Три последних самодержца: Дневник. М., 1990. С. 342).

В то же время указ вызывал и критику «слева». Так, в российской либеральной газ. «Право» отмечалось, что в дарованной правительством свободе провозглашалась «далеко не полная веротерпимость, далеко не полная свобода совести», к-рой пользовались развитые европ. страны и к-рой «страстно добивались лучшие люди русского общества и народа в течение долгих-долгих лет». Тем не менее указ признавался «первой серьезной уступкой в деле свободы духа» и «первым серьезным уроном политики насилия над совестью человека и грубого вмешательства в интимную область веры». Он официально провозглашал «свободу религиозной мысли, хотя и с крупными, существенными урезками» (см.: Сафонов. 2012. С. 341).

Мн. церковным деятелям было очевидно, что с принятием указа «О. у. н. в.» необходимо срочно проводить изменения и во внутренней церковной организации. В кон. марта 1905 г. в академическом ж. «Церковный вестник» появилась статья, посвященная вопросу веротерпимости. В ней заявлялось, что «в настоящее время» этот вопрос не только поставлен, но, «можно сказать, уже решен». Неизвестный автор, священник, полагал, что для Церкви не может быть иного, кроме положительного, отношения к свободе, ибо «старание укрепить внешние стены Церкви ведет лишь к ее внутреннему разложению». Церковные деятели осознавали, что отказ от укрепления «внешних стен» мог проходить только одновременно с внутренним изменением строя церковной жизни в соответствии с канонами. Знавший о разработке в Комитете министров указа 17 апр. 1905 г. заранее и понимавший возможные его последствия для судеб РПЦ, первоприсутствующий член Синода митр. С.-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский) сумел использовать сложившуюся ситуацию для того, чтобы решение вопроса о церковных реформах было переведено в практическое русло. Т. о., разработка указа «О. у. н. в.» стимулировала активное обсуждение и выработку в Синоде практических мер по подготовке церковной реформы, о необходимости к-рой в кон. XIX - нач. XX в. много писали и говорили не только иерархи, но и представители церковной общественности России.

Одним из важнейших последствий и практическим развитием указа «О. у. н. в.» следует назвать издание указа «О порядке образования и действия старообрядческих и сектантских общин и о правах и обязанностях входящих в состав общин последователей старообрядческих согласий и отделившихся от православия сектантов», подписанного имп. Николаем II в 1-ю годовщину Октябрьского манифеста 1905 г.- 17 окт. 1906 г. В преамбуле указа 17 окт. 1906 г. высказывалась надежда, что закон «послужит к укреплению в старообрядцах веками испытанной преданности их к престолу и Отечеству и вящему возвеличению истины и свободного убеждения, общей Матери нашей Святой Церкви Православной» (3 ПСЗ. Т. 26. С. 905). Действия старообрядческих общин стали определять точные правила, их права и обязанности были расписаны отдельно от положений, касавшихся сектантов. В этой связи следует признать политически пристрастными утверждения юриста проф. М. А. Рейснера о том, что указ «О. у. н. в.» «не акт веротерпимости или дарования свободы веры, а только перевод расколо-сектантских обществ из одного разряда в другой, с подчинением их вместе с тем бдительному административному надзору» (см.: Мельгунов. 1907. С. 94).

Важное значение для развития правосознания российских подданных имела связанная с разработкой и принятием указа «О. у. н. в.» религ. амнистия - облегчение участи тех, кто отбывали наказание по обвинению в совершении религ. преступлений.

В нач. XX в., изменяя религ. политику в отношении др. христ. конфессий, гос-во не ставило целью обратить всех подданных российской империи в Православие. Необходимо было сохранять общественный порядок и поддерживать лояльность подданных по отношению к власти.